Все так же однообразна огромная среднеазиатская пустыня, все так же обдает вас жарким воздухом, жжет солнце, струится горизонт. Иногда над струящейся полосой его, оторванно от земли, неясно выступает как бы озеро, окаймленное смутными очертаниями не то кустов, не то деревьев. И трудно решить, действительно ли вы приближаетесь к озеру или это только обманчивое марево, отражающее хотя и реально существующее, но отдаленное от вас огромными пространствами пустыни. Более вероятно последнее.
Но иногда это действительно оказывается озеро. Оно лежит в плоских берегах и окаймлено широкой полосой мокрого солончака, поросшего мясистыми солянками. Хрустит его твердая грязно-желтая корка под ногами, обламывается, точно тонкий лед, и наружу выступает черная, как деготь, маслянистая грязь. Только у самой воды почва мягкая, илистая. На ней отпечатались многочисленные и разнообразные следы мелких и более крупных куликов, перепончатые лапы уток, глубокие вдавления больших, длинных пальцев цапли, прошедшей вдоль берега. А у самого уреза воды прибило белую полосу мелкого пера и пуха. Над головой с криком вьются стройные крачки. Плотные стайки куличков снимаются с берега, проносятся над самой водой, все сразу, точно по команде, мелькнут белым подбоем крыльев и пропадут, опустившись на берег. По мелкой воде бродят шилоклювки и ходулочники. Над густыми зарослями камыша, что рядом с плесом, чуть не задевая их верхушки крыльями, плавно скользит болотный лунь. А из самых зарослей выплывают на чистую воду несколько матово-черных лысух с белыми бляхами на лбу. На середине озера держатся утки, а на противоположной стороне его расположились огромные пеликаны и ходит, высоко поднимая длинные ноги, сутулая цапля.