Если зима в
тундре длинна и сурова, тундра весной совсем иная. Весна наступает дружно, и все организмы как растительные, так и животные, с лихорадочной поспешностью стремятся использовать короткое лето (два-три месяца). Лучи незаходящего солнца быстро «съедают» снег, оттаивают с поверхности вечно мерзлую почву, и тундра весной оживает: покрывается мхами, куртинами низкорослых, но ярких цветов (красными полярными камнеломками, желтыми лютиками и полярными маками, голубыми колокольчиками и незабудками), различными ягодами (морошкой, голубикой, вороникой); кое-где, защищаясь от холодного ветра и прижавшись к земле, стелются карликовые березки и ивы, а над ними часто возвышаются грибы. Однако в более южной тундре, особенно по берегам рек, кустарники образуют густые и довольно высокие заросли. Зато в других местах живительные лучи солнца остаются бессильными и огромные пространства заняты голой глиной, растресканной на отдельные плиты, щебнем или камнями, едва покрытыми коркой лишайника.
В бесчисленных озерах, озерках и лужах, густой сетью разбросанных по тундре, появляется огромное количество микроскопических рачков и личинок мелких двукрылых насекомых — обильный корм для разнообразных куликов и водоплавающих птиц, которые несметными стаями прилетают при первых признаках, весны с дальнего юга.
«Где в конце мая,— пишет знаток Севера С. А. Бутурлин,— только вой метели нарушал безлюдную тишину тундры, там в середине июня над золеной поверхностью с миллионами разноцветных шишечек разных видов ползучих ивняков стоит смешанный гул, в котором привычное ухо различает жестяное трещанье и кудахтанье куропаткиных самцов, протяжные, непохожие на утиные, голоса аулеек, гоготанье марадушек, скрипучее карканье крохалей, гнусавое кряканье чирков, мелодичное кукуканье лебедей, грубые голоса чаек, заунывные вопли гагар, соловьиные трели варакушек, звонкие крики бесчисленных куликов, взлаивание песцов».